Довольно большой фрагмент книги Хорста Слесины, в переводе с немецкого, выполненном Дмитрием Лютиком, уже появлялся в Рунете. Сравнение его с тем материалом, который был напечатан в журнале "Фортеца", однако, свидетельствует, что переводчик довольно вольно обращался с текстом первоисточника, опуская без какого-либо комментария значительные его куски. Поэтому мы посчитали уместным разместить здесь перевод польской публикации фрагмента книги Хорста Слесины, тем более, что она сопровождена комментариями известного польского исследователя фортификации Збигнева Прусского.

Курсивом отмечены сокращения в авторском тексте книги.

Ясная полоса на небе становится все больше. Сумрак ночи сражается с набирающим силу утром. С минуты на минуту рассветет. Первые жаворонки взлетают в небо и начинают свои трели. Утро, такое же как миллионы других, встает над землей. Только для нас это особенное утро, для нас, тех кто видит в нем начало дороги, опасной и необозримо длинной, ведущей на восток. И где конечный пункт этой дороги - нам неведомо. На лицах моих товарищей - сосредоточенность и собранность. Каждый подводит итог прожитой жизни. Родной дом, семья, дети - все это теперь где-то далеко. Мы принадлежим будущему, для этого мы были рождены и выучены. Впереди, перед нами, - ясная цель, и ни смерть, ни сам дьявол не смогут нас остановить. Тысячи глаз устремили взгляды на другой берег, изучая и запоминая его. Короткий взгляд на часы - еще тридцать минут ожидания. Медленно ползущая секундная стрелка может довести до помешательства. Время не может идти так медленно! Утренний свет все ярче, ярко-красная заря предвещает восход солнца.
И вот его яркий свет разливается вокруг! Стали видны все детали окружающего ландшафта. Перед нами небольшая речушка Волкушанка, граница между двумя мирами. Еще неделю назад большевики разрушили оба моста на нашем участке. Мы могли видеть отсюда весь ход их действий. От острого профессионального солдатского глаза не смогли укрыться появляющиеся полевые позиции, преграды и препятствия, а также многочисленные бетонные доты. Почти сто мощных оборонительных объектов удалось идентифицировать, а между ними на небольшом сравнительно пространстве расположились войска численностью не меньше дивизии. Укрепленный участок противника имеет глубину больше 5 км, и невозможно видеть отсюда, что происходит в глубине обороны этой линии. Длинная возвышенность, пролегла поперек линии фронта и нашпигована оборонительными сооружениями всех видов. Это будет крепкий орешек!
Украдкой, пряча огонь в ладонях, курим последние папиросы. Еще один внимательный взгляд на главную линию обороны противника. Наш час придет тогда, когда начнут грохотать артиллерийские орудия, нам первыми предстоит совершить рывок к вражеской линии. Несмотря на все новейшие и высокотехничные средства ведения войны, исход ее все равно будет зависеть от людей. Жизни молодых и крепких парней будут противопоставлены стенам из бетона и стали, чтобы открыть проход в эту огромную и непонятную страну. Посмотрим, выстоит ли советский гигант, столкнувшись с неудержимой волей.
Шлем на месте. Последняя проверка амуниции и снаряжения. Пояс с лопаткой, противогазная сумка, гранаты в подсумках, ремень, сапоги, карабин - все в полном порядке. Приказы уже не нужны. Эти люди знают, что такое война против укреплений. Капрал из отделения саперов (штурм-пионеров), с серебристыми нашивками за ранения, тащит на себе целый тюк зарядов взрывчатки, похожих по виду на деревянные жерди. И эти жерди он не выпустит из рук даже перед лицом смерти. Командир штурмовой группы еще раз обводит взглядом своих людей, лучших солдат немецкой армии, испытанных и проверенных в прошлых боях. Прыгает секундная стрелка. Руки все крепче сжимают карабины. Исчезает неприятное чувство пустоты в желудке. На лицах - только решительность и твердая воля к победе. Беру микрофон - оружие репортера, иду поближе к танкам. Первые минуты сражения обязаны быть зафиксированы в репортаже. 22 июня, время 3 часа 5 минут утра. Это время начала войны!
Сражение началось! В течение нескольких минут над нами в глубь вражеской территории с шумом пролетают немецкие Люфтваффе. В тот же момент на всей длине многокилометрового фронта загрохотала немецкая артиллерия. Массированный огонь всех калибров обрушивается на линию укреплений вражеской Красной армии. Смертоносный вал огня, какого никто еще не видел. Разные калибры и всевозможные типы артиллерии, собранные вместе на малой площади, воя и рыча, разливают по территории врага невероятную завесу огня и дыма. Огонь взлетает высоко в небеса! Этот мощный и уничтожающий все живое артиллерийский огонь направлен на бункеры, полевые позиции и препятствия, построенные противником. Немецкие снаряды льются с небес дождём!
Пехотинцы в полной готовности. Понимают, что артиллерия пробивает для них коридоры в обороне противника, по которым они, порой доходя до рукопашной, будут уничтожать отряды врага и его технику. Звуки "концерта", создаваемого орудиями всех калибров, сотрясают воздух. Рев и свист снарядов слышится у нас над головами. Они несут смерть и уничтожение врагу. И мы уже можем видеть, что весь вражеский фронт превратился в стену дыма и огня, из которой то и дело вылетают куски железа и деревянных балок или же обломки бетона. Уже и часть леса охвачена огнем. Ужасающий своей дикой силой и приковывающий взгляд вид! Это одно из свидетельств мощи немецкого оружия!
Вверх летят сигнальные ракеты! Огонь артиллерии переносится вглубь позиции противника. Над полем звучать свистки - сигнал для пехоты и саперов начинать атаку. Они выбегают из леса, поднимаются из кустарника, выпрыгивают из рвов. Их лица застыли в напряжении. Станковые пехотные пулеметы начинают свою бешеную "песню". Под их прикрытием вперед бросили штурмовые группы. Бегом к реке. Сейчас, когда артиллерия перешла к уничтожению одиночных целей в глубине обороны, пришло время штурмовых групп, время боев один на один! Первым делом надо уничтожить вражеские доты и щанять полевые позиции. Начинается прорыв полосы укреплений противника! За невероятно короткое время саперы перебросили два временных моста через речку. Благодаря им на противоположный берег, в русские окопы, под прикрытием огня станковых пулеметов хлынул поток наших пехотинцев и саперов. Мы своими глазами видим ужасные последствия сокрушающего огня нашей артиллерии. Дзоты и землянки, да и каменные доты тоже, не говоря уже про обычные полевые позиции, просто сокрушены. Штурмовым группам из саперов и пехотинцев необходимо захватить мощную оборонительную позицию из дотов непосредственно напротив мостов через речку. Огонь противотанковых орудий и пулеметов заставил замолчать амбразуры дота. Вспышки света показывают одно попадание за другим. Пехота начинает приближаться. Яростный огонь из фланкирующего дота ударил по ее рядам. Несмотря на это - бежим дальше к вражескому доту. Заряды взрывчатки установлены. Мощный взрыв сотрясает землю. Теперь очередь огнеметчиков! Три, четыре плевка огненной желто-красной струи. Громадный черный столб дыма поднимается над дотом. В его стене - выбитый взрывом пролом. Первое тяжелое сооружение повержено. Штурм продолжается!

* * *

Мы прижались к земле. Запыхавшиеся, хватает ртами воздух. Солнце с неба печет все жарче. Пыль и дым пожаров режут глаза и щекочут глотку. Как таран мы вклинились в линию обороны русских. Перед нами коптящий и воняющий дымом дот. Из своих нор и разбитых окопов вылезают первые русские. Поднятые вверх руки, искаженные страхом лица. ахватившая их врасплох грохочущая и воющая смерть разметала их укрепления, погребла под обломками, разорвала на части, парализовала и контузила - раздавила, оставив свой особый знак на каждом вне зависимости, выжил он или нет. Что за лица перед нами. У некоторых выпученные глаза, скулы выступают под кожей, широкие плоские носы, черные и русые волосы, желтая и белая кожа.
И справа и слева от нас - те же самые сцены. Позиция русских смята. Их артиллерия лупит куда-то позади нас. Их линии связи уничтожены. Стрельба ведется совершенно хаотично. Наши же артиллерийские корректировщики всегда рядом с нами. Один из них как раз вызывает по рации пункт управления огнем. И затем впереди нас снова начинают вырастать фонтаны земли. Снаряды с грохотом колотят в бетонные стены, вой и свист осколком наполняет воздух. Вперед, вперед - тяжелый дот необходимо уничтожить! Он находится на гребне холма и плюет в нас огнем из всех своих амбразур. Короткими перебежками, согнувшись в три погибели, мчимся вперед. Даже осыпающийся под ногами песчаный грунт не в силах задержать нас. Пулеметные очереди вздымают столбики земли и песка между нами. То и дело слышны вопли и стоны раненых.
"Отделение Мюллера - направо! Уничтожить легкий дот прикрытия!" - гремит, перекрывая грохот стрельбы, крик командира штурмовой группы. Ни одного укрытия, ни одного куста. "Срочно окопаться! Пулемет на прямую наводку!" Пулеметные очереди прижали противника в прикрывающем легком доте. Капрал и два солдата ползут под прикрытием пулемета вперед, метр за метром. Внезапно они исчезают из поля зрения, провалившись в русский окоп. Слышаться выстрелы, вопли и крики. И затем мы снова видим капрала. Уже один, без поддержки, он совершает стремительную перебежку к доту. Устанавливает на его крыше заряд взрывчатки. Разрыв ручной гранаты швыряет его на землю. Капрал снова поднимается крышу, приводи в действие взрывчатку. Земля сотрясается, мощный взрыв буквально разрывает дот на куски. Комья земли, обломки бетона, куски стали и человеческие тела взлетают в небо. В дымящиеся обломки солдаты бросают ручные гранаты. Огромная куча щебня и обломков и лужи крови - вот все, что осталось от дота. Фланкирующие доты уничтожены. Остался только большой дот на холме. Он поливает нас огнем из всех амбразур. Лейтенант и несколько солдат уже совсем близко подобрались к нему. Подтянули противотанковое орудие. Кажется, тяжелое дыхание солдат, волокущих пушку, слышно даже сквозь яростный рев стрельбы. Вот уже снаряды полетели в сторону дота. Открыл огонь и тяжелый миномет. Дымовые гранаты разрываются, лишая врага видимости. Теперь вперед, перебежками, без передыха. С нами опять огнеметчики. Со всех сторон приближаются к доту небольшие группы штурмующих солдат. Снова ужасный взрыв! Заложенные подрывные заряды сотрясают дот до основания, ломают его стены, выбивают из них куски. "Огнеметчики, вперед!" Пылающая смерть врывается в амбразуры и проломы в стенах внутрь дота. Пламя цвета крови в клубах черного дыма.
Достаточно они получили? Лейтенант кричит по-русски: "Сдавайтесь. Сопротивление бессмысленно!" Несколько секунд вязкой тишины. Потом снова бешеный огонь из дота. Сапер с огнеметом падает лицом вперед. Его товарищ бросается к нему, оттаскивает в укрытие, забирает огнемет и - снова в бой. Ад продолжается. Но теперь мы уже хорошо закрепились. Новые заряды взрывчатки установлены! Взрывы буквально вырывают куски стены. Есть пролом. Туда сразу же летят ручные гранаты. Лейтенант бежит первым. Стрёкот автомата - мы прорвались внутрь! Растерзанные и раздавленные тела русских лежат бесформенной грудой, но и это еще не все. Бункер многоэтажный! И снова лейтенант предлагает сложить оружие. Выстрелы заглушают его.
Сколько времени мы уже сражаемся? Минуты или часы? надо взорвать еще одну стену. В середину мешанины из обломков и людских тел прыгает группа солдат. Прикладами и пистолетами зачищает помещение. Второй этаж захвачен. И здесь никто не пожелал сдаться. Оставшиеся доты, взрываемые и обстреливаемые изнутри и снаружи, несмотря ни на что продолжают сражаться.
В то время, когда мы уничтожали доты, другие подразделения пошли, обгоняя нас, вперед. Мы видим сигнальные ракеты, то там, то здесь взлетающие в небо над полосой укреплений. Неужели мы уже так далеко вклинились во вражескую оборону? А рядом с нами такие же разгоряченные штурмовые группы продолжают отчаянное сражение за доты. Откуда у русских это упорство, это желание сопротивляться? Почему в одном месте они сражаются с упорством безумцев, а в других - сдаются при первой же возможности? Сражение между тем продолжается. Уже два часа мы бьемся у этого дота. Во рту пересохла, язык совсем шершавый. Лица в грязи и копоти. Покрасневшими, дикими глазами смотрим друг на друга. Этого уже нет, и этот погиб... И этот...В каждом из нас закипает ярость. Дот необходимо уничтожить. Заряды проламывают последние стены. Снова гремят разрывы ручных гранат, огнемет выплескивает пламя - и наконец, все кончено. Больше не звучат выстрелы, слышны только стоны и хрипы тех русских, кто еще чудом выжил. В доте остались только раненые и мертвецы. Среди мертвых - комиссар Красной армии. Мы узнали это по нашивкам на его гимнастерке. Несколько пленных с трудом стоят на ногах, на их лицах - страх и неуверенность. Это те самые люди, которые как безумные сражались, презрев смерть. Короткий допрос. Показания пленных вызывает у нас еще одну вспышку ярости.
Комиссар собрал остатки батальона в центральном доте. Когда стало ясно, что дот окружен и ситуация безнадежна, гарнизон решил сдаться, но комиссар тут же взорвал оба запасных выхода из дота. После нашего призыва сдаваться несколько солдат заговорили о сдаче, но комиссар тут же застрелил двух из них. А когда мы заняли и второй этаж дота и любое сопротивление потеряло всякий смысл, несколько человек просто бросили свое оружие, показывая, что не желают больше воевать. Тогда пули комиссара унесли жизни еще четверых. Оставшиеся погибли в огне и ужасе взрыва.
Мы смотрели друг на друга и не могли поверить услышанному. Осмотр погибших русских показал, что все, что они рассказали, - правда. Вот, оказывается, чем объяснялись мужество и воля русского гарнизона. Сотни людей бессмысленно погибли. Не доблесть, а террор лежит в основе действий Красной армии. Позднее узнали мы много других подобных примеров. Но суть их в своей ужасной форме всегда оставалась одна и та же. Тот момент изменил нас, как ни какое другое событие в жизни. Мы поняли, что ждет нас. Мы сорвали первую маску с дружелюбного с виду лица этого странного и чуждого мира и увидели за ней кровавую гримасу ужаса, террора и безумия, навязанного волей власти. Никто из нас не мог вымолвить ни слова. В грохоте сражения, продолжавшемся вокруг нас, мы - маленькая группа солдат, только сейчас впервые в своей жизни оказались охвачены парализующим ужасом. Лица, на которых еще видны отсветы яростного боя, просто окаменели. До сих пор мы и представить не могли, что нас ждет впереди. Только после этого бункера мы это ясно поняли. Мы вынесли этот урок из этого дота, из того ада и людского безумия, которое нам пришлось пройти. Снаружи воздух пронзали раскаленные клочья металла, продолжался бой. И этим солдатам надо было продолжать сражение. Они должны его довести до победного конца. Битву, которая навязала им свои бесчеловечные правила.

* * *

Через разрушенные, сожженные позиции, через спутанные клубки колючей проволоки, перепрыгивая через окопы, движемся вперед. Один глоток из фляги в мгновение ока погасил мучительную жажду. Многие только теперь поняли, что ранены. Но это не так уж важно! Пока еще есть силы идти и не терять сознание, никто не желает оставить боевых товарищей. те, кто не в силах стрелять и бросать гранаты, готовы хотя бы нести на себе амуницию.
Связисты бегут через поле. Получены новые приказы. Все идет хорошо, даже слишком хорошо. По всей ширине нашего наступления советские укрепления прорваны. Никто не устоял перед нашим яростным штурмом, поддержанным артиллерией и пулеметами. Планы командования и батальона, и полка выполнены. Тяжелые доты в других местах после яростной схватки также были уничтожены. Мимо них мощный поток наступающих подразделений полился вглубь оборонительной полосы русских.
Перед нами еще одна складка местности. Но и там можно видеть пламя и дым пожаров. Уничтоженные доты догорают, то тут, то там вверх взвивается яркое пламя, а потом долетает звук детонации - это взрываются боеприпасы. Фрагменты оборудования взлетают высоко вверх с гулом и треском. Над нами свистят снаряды малых калибров, но иногда проносятся и тяжелые "сундуки", выпущенные из крупнокалиберных пушек. Куда они летят? Пусть те, кому они адресованы, молят бога о пощаде. Нам то и дело встречаются группы пленных, бредущих в тыл. Кто-то должен их сопроводить. Ужас боя еще не оставил их и смерть буквально сидит у них на плечах.
Телефонисты с тяжелыми кабельными бухтами на спине, бегут, залитые потом, вперед. Уже проложена связь с передовыми отрядами. Восстановлены и линии, поврежденные во время боя. Противотанковые и полевые орудия движутся в ряд. Возницы измучены бесконечными препятствиями на их пути и заставляют лошадей переходить в галоп, переезжая через многочисленные воронки и окопы. Так что иногда кажется, что повозки и орудия просто летят. Наступление продолжается!
Недалеко от нас вздрагивает пламя, пущенное из огнемета. Клубы дыма встают над одним из дотов, доносятся мощные взрывы и слышится щелканье винтовок и треск пулеметов. В очередной раз пехота и саперы с неудержимой отвагой идут против бетонных стен и стали, против гарнизонов, принужденных сражаться под страхом смерти. Та штурмовая группа, вероятно, еще не столкнулась с тем, что пришлось узнать нам. Проходим мимо - наши цели расположены впереди. Слева и справа к нам присоединяются другие группы, закончившие свое сражение. Все они движутся в том же направлении, что и мы. За нами остается стена дыма. Слышны одиночные винтовочные выстрелы. Два телефониста одновременно валятся на землю. Откуда стреляли? Ведь этот район давно очищен от противника. Группа пехотинцев отделилась от колонны - боевым товарищам необходима помощь. Небольшой отряд русских пропустил наше наступление через себя, не вступая в бой, и теперь ведет огонь из засады по отдельно идущим солдатам или малым группам. Вот он - метод ведения войны, который особенно присущ русским. Мы узнали о нем в последние несколько часов. Наша ярость сменилась холодной беспощадностью. Отныне мы будем воевать по тем же правилам. Обходим засаду с тыла. Несколько ручных гранат летит в кусты - позиция русских уничтожена. Новая тактика передается немедленно из уст в уста, каждый должен знать. чего ждать от врага и как этому противостоять.
Со следующего холма снова открывается вид на взмывающие к небу фонтаны земли и огня. Снаряды нашей артиллерии летят по ниспадающим траекториям так низко над нашими головами, что мы невольно пригибаемся. Впереди смерть отплясывает свой кошмарный танец в грохоте взрывов и всполохах огня, круша с воем дерево, землю, бетон и сталь.
Лейтенант работает с картой и компасом. Затем показывает рукой на вибрирующий хаос впереди: "Туда, через последние вражеские линии. Работаем!" Короткими перебежками движемся через песчаную пустошь, на которой пули выбивают фонтанчики песка. Огонь артиллерии перенесен вглубь. Нас сопровождает треск и щебет станковых пехотных пулеметов. Русские ведут убийственный огонь с последней линии укреплений. Бегом, бегом, через пустошь, на которой невозможно найти укрытия. Прячемся за телами убитых - тот, кто лежит ближе всего к смерти, находится дальше всего от нее. Такова солдатская поговорка. Лежим под сплошной завесой огня. Сигнальные ракеты взмывают в небо. И как волшебная сила, перед нами встает стена разрывов, расходится в стороны, пульсирует, крушит, уничтожает. Для нас оставлен небольшой коридор, в который мы немедленно устремляемся. В эти минуты испытываешь ни с чем не сравнимое упоение боем, когда стремление захватить цель становится превыше всего и вытесняет из человека все то, что накоплено за долгие века цивилизации. Опять гремят ручные гранаты, строчит пулемет, лопается от взрыва дот и исчезают в пламени окружающие его позиции. Огнеметчики заливают пламенем окопы. Огонь пожирает с жадностью все живое. Над полем боя снова стелются клубы густого черного дыма, сквозь который бегут наши солдаты, неся в своих руках смерть и уничтожение для всех, кто пытается их остановить.
Артиллерийский обстрел впереди стихает. Сигнальные ракеты - в небе. Сообщают в тыл. что мы уже здесь, прорвались! За нашей спиной лежит полоса укреплений, вся в огне и руинах. А впереди - широкая долина, на которой видны только малые группы убегающих большевиков, вскоре уничтоженные прицельным огнем наших пулеметчиков. У них нет иного выбора, или плен, или полное уничтожение. Целая русская дивизия перестала существовать - уничтожена в яростном штурме в течение последних нескольких часов. Справа и слева от нас другие штурмовые группы уничтожают оставшиеся очаги сопротивления. Все новые сигнальные ракеты летят в небо, сообщая об очередной победе и словно кричать товарищам по оружию в тылу: "Мы тоже прорвались! Огонь прикрытия можно прекратить!"
Взгляд на часы - всего лишь 8 часов утра. Только пять часов прошло с начала боя. Но пять часов против стали и бетона, против дьявольски отчаянно сопротивлявшегося врага. Как много значат эти часы в жизни людей? Отдельные позиции русских еще необходимо ликвидировать - на это уйдет, возможно, еще несколько часов. Падут и последние доты. Российский оборонительный вал пробит - дорога на восток открыта.

В приграничной укрепленной полосе остались только отдельные очаги сопротивления, которые необходимо было уничтожить. Саперы начали очищать полосу укреплений и ремонт дорог и мостов.

Мы продвинулись более чем на 20 километров в глубину российской территории и должны были теперь сами обеспечивать свои фланги. Соседние дивизии не сумели прорвать полосу укреплений так же быстро, как мы, и все еще сражались на границе. Наше небольшое подразделение, напоминало теперь занозу в теле огромного великана.

Вскоре дивизия достигла деревни Конюхи восточнее Гродно. путь к городу перегородили контратакующие русские танки.

Представленный фрагмент книги Хорста Слесины, немецкого репортера и пропагандиста, описывает летнюю кампанию 1941 года в СССР. Он особенно интересен с точки зрения описания тактики штурма советской укрепленной линии на так называемой "новой границе СССР", в районе Липска на Бебже. Прорыв укрепленной полосы, в которых участвовал автор, проходи на участке границы вдоль реки Волкушанка с мостами, вероятнее всего, находившимися возле поселков Жабики и Волкуш. Более точной информации об этом, а также относительно наименований немецких подразделений, участвовавших в штурме, автор не дает. Слесина был приписан к подразделению, штурмовавшему один из узлов обороны на этом участке. Описание территории в значительное степени указывает, что это был либо узел обороны "Жабики", либо узел обороны "Богатырская Пуща". Однако точнее выяснить это не позволяет тот факт, что узел "Богатырская Пуща" сейчас находится на территории Белоруссии. Оба узла обороны входили в состав участка обороны "Липск" Гродненского УР. Дальше на север находился участок "Сопоцкин", тут, однако, бои продолжались гораздо дольше. Слесина вспоминает, что соседние дивизии в первый день войны остались далеко позади, ведя тяжелые бои. Из этого можно сделать вывод, что автор сопровождал, вероятнее всего, одно из подразделений 20 армейского корпуса (162 и 256 пехотные дивизии), наступавшие на Гродно. Об этом же свидетельствует и описанный автором факт имевшего место еще 22 июня в полдень встречного боя с советскими танками под Конюхами. Известно, что находившаяся утром 22 июня в Гродно советская 29 танковая дивизия контратаковала в направлении Липска и продвинулась на 7 км и не позднее 13.45 вела бой с частями 20 армейского корпуса немцев в районе деревни Лабно-Огородники (то есть, на юге-востоке от Конюхов). Двумя днями позднее корпус через Лососно вошла в Гродно.
Относительно мало информации на данный момент имеется об оборонявших этот участок УР советских солдатах. Известно, что он находился в полосе обороны 56 стрелковой дивизии (по некоторым источникам 27 стрелковой дивизии). Занять доты должны были гарнизоны из состава 10 отдельного артиллерийско-пулеметного батальона (командир капитан Павел Цветков), который на момент начала войны еще был в стадии формирования. Строительством укреплений занимался 1 батальон отдельного саперного полка. Известно, что в боях под Жабиками участвовали солдаты этого батальона. Несколько офицеров этого подразделения могло воевать в дотах на северных окраинах деревни. Из всего вышесказанного ясно, что ни численность советских войск (которая никак не равнялась дивизии), ни накал боев не соответствуют тому описанию, какое приводит в своих воспоминаниях Хорст Слесина. Очевидно, он умышленно преувеличил и приукрасил ход событий в пропагандистских целях - чтобы еще раз подчеркнуть мощь и боеготовность немецких войск. Тем не менее, это нисколько не уменьшает ценности предлагаемого текста, в котором довольно точно описана тактика прорыва укрепленной полосы и методика уничтожения отдельных дотов.
Узел обороны "Жабики" располагался на песчаных холмах, частично поросших молодым лесом. От пограничной Волкушанки холмы отделяла полоса заливных лугов, в июне 1941 года из-за сильной жары эти луга не могли представлять собой естественной преграды для войск. Первая линия дотов располагалась у подножия холмов, на самом краю лугов. Особенно сильно была защищена дорога, ведущая к мосту через Волкушанку. Тут располагались пулеметный дот фронтального огня и пушечно-пулеметный дот флангового огня, прикрывавший левый фланг и тыл позиции. В нее входил также фронтальный артиллерийский железобетонный дот полевого типа (такие сооружения массово строились на Можайской и Лужской линиях обороны) на одно 45-мм орудие. Также сильно была защищена и рокадная дорога Липск-Волкуш. тут располагались два артиллерийско-пулеметных полукапонира, образуя боевую группу. Еще одну группу образовывали три дота в центральной части участка обороны, наиболее выдвинутого к реке. Состояла она из пулеметного дота и двух артиллерийско-пулеметных дотов флангового огня. На холме за деревней размещался артиллерийский полукапонир, обстреливавший промежуток Липск-Жабики, а также пулеметный трехамбразурный дот, державший под огнем пространство между сооружениями сектора. Характерным для этого сектора обороны была насыщенность противотанковым оружием, а также размещение сооружений на главных направлениях группами по 2 сооружения, располагавшихся друг от друга на расстоянии не более 20 метров. Это позволило создать своего рода небольшие крепости. Сейчас уже практически невозможно точно определить, предназначались ли одноамбразурные доты для противотанковой пушки для установки спарки пушки и пулемета или же в них устанавливалось только 45-мм орудие. Ни одно из сооружений не было закончено, в частности на многих сооружения еще не были установлены бронемаски. В 1941 году во многих дотах вместо стандартного вооружения устанавливалось временное, причем монтаж его в сооружении представлял собой чистую импровизацию. Отдельные сооружения сектора взорваны, однако невозможно точно определить - результат это действий штурмовых групп или же сооружения взорваны позже.