Последний бой Александра Бурды

В советской мемуаристике достаточно часто встречается имя командира 64-ой танковой бригады 1-ой гвардейской танковой армии Александра Бурды. Он погиб в январе 1944, а описание его гибели очень часто даётся в явно и умышленно искажённом виде. Попробуем с этим разобраться.

Командир 64-ой танковой бригады
Александр Бурда

Один из самых известных источников - это воспоминания командующего 1 гв.ТА Катукова. Вот что он пишет. Под Корсунем была окружена большая немецкая группировка. Корпус А.Гетмана и входившая в него бригада Бурды "немало сделали для того, чтобы преградить фашистской группировке свободный выход из замкнутого советскими войсками кольца окружения." Командный пункт Бурды находился в селе Сорока-Лещинцы. "21 января ничто не предвещало скорого и серьезного боя в этом районе". Бригада Бурды "лишила их надежды уйти в этом направлении из корсунь-шевченковского мешка. Откровенно говоря, мы считали, что, потерпев неудачу под Цыбулевом, фашисты станут искать лазейку на другом участке. Но произошло все иначе." Внезапно немцы вышли к позициям КП командира бригады. Комбриг лично сел в свой танк и "Александр Бурда и его товарищи отбили фашистскую атаку. Но сам Бурда погиб, обороняя командный пункт бригады." Бурда подбил один немецкий танк, но при этом его танк получил несколько попаданий. Броня не была пробита, но вторичные осколки ранили его. "С трудом бойцы экипажа вытащили через верхний люк умирающего комбрига. На броне тридцатьчетверки повезли его, истекающего кровью, на ближайший перевязочный пункт. Но не довезли. По дороге А. Ф. Бурда умер от ран. Рассказывали, будто последними словами его были: "Воевать надо учиться, ребята".

Командующий 1-ой гвардейской танковой армией
Михаил Катуков

"И закончил он свой боевой путь в Корсунь-Шевченковскон операции. Лихими налетами сковал противника на одном из участков, не дав ему выйти из котла."

С первых же строк ясно, что это не правда и быть такого просто не могло. В рассказе верно только то, что немцы вышли на КП Бурды, он сел в свой танк и погиб. Чтобы сразу увидеть икажения даже не требуется хорошо знать этот период истории. Начнём по порядку.

Корсунь-Шевченковская операция началась с того, что 1-й и 2-ой Украинские Фронты концентрическими ударами отрезали крупную группировку немцев в районе Корсуня. 24 января 1944 в атаку перешёл 2-й УФ. Через два дня, 26 января, к нему присоединился 1-й УФ, в составе которого находилась бригада Бурды. 28 января 1944 авангарды двух фронтов встретились и таким образом наметилось внешнее кольцо окружения. Однако окружение ещё не было сплошным и враг мог практически беспрепятственно перемещать войска как внутрь котла, так и из него. К слову, на тот момент немцы не предпринимали никаких попыток выйти из Корсуньского выступа. Чтобы сделать окружение сплошным, 31 января 1944 было сформировано ещё и внутреннее кольцо окружения. Вот с этого дня немецы в районе Корсуня оказались уже полностью отрезанными от основных сил. Войска немецкой Группы Армий Юг начали предпринимать активные попытки деблокировать котёл. В ночь с 16 на 17 февраля 1944 состоялся прорыв немецких сил из окружения. 17 февраля 1944 Корсунь-Шевченковская операция закончилась.

Теперь как это согласуется с рассказом Катукова. А никак не согласуется. Если, согласно Катукову, Бурда погиб 21 января, то весь рассказ про Корсунь-Шевченковскую битву является очевидной фикцией. Согласно версии Катукова Бурда вообще погиб за 3 дня до начала Корсунь-Шевченковской операции и на этом можно было бы поставить точку.

Но Катуков ошибся - Бурда погиб не 21, а 25 января 1944. Однако, это ничего не меняет. Гибель Бурды не могла произойти во время Корсунь-Шевченковской операции, поскольку его 1-й УФ присоединился к ней лишь на следующий день после его гибели - 26 января 1944. В тот день Бурды уже не было в живых. Поэтому Бурда не мог "лихими налетами сковать противника на одном из участков, не дав ему выйти из котла". 25 января 1944 не только не было котла, но 1-й УФ Бурды даже ещё не начал свое наступление. Не говоря о том, что бригада Бурды действовала на другом участке фронта и никак не могла "преградить фашистской группировке свободный выход из замкнутого советскими войсками кольца окружения".

В воспоминаниях Катукова абсолютно не согласуются даты и место событий, что очень странно, поскольку речь идёт не о заурядной битве "у неизвестного посёлка на безымянной высоте", а об одном из знаменитых "десяти сталинских ударов". Столь разительные ляпы Катукова не смутили, и похоже были не случайны. У него совершенно ясно прослеживается попытка героизации гибели Александра Бурды. Бурде приписали вклад в грандиозную операцию, к которой он не имел отношения и уж совсем карикатурно вложили в его уста последние слова в духе Агитпропа: "Воевать надо учиться, ребята". Без искажений нарисовать яркую гибель Бурды в Корсунь-Шевченковской операции не получится.

При этом полностью обходится стороной, как вообще могло случиться так, что погиб ни много ни мало, а командир танковой бригады. Да ещё ему лично пришлось идти в бой! Впрочем, по словам Катукова, атаку врага отбили и всё хорошо, кроме гибели боевого товарища. И вот тут, непроизвольно вырисовывается картина, что Бурда, конечно, герой, но то, что его штаб оказался под ударом, это уже вина самого Бурды, как командира. Прямо это не говорится, но ясно следует из рассказа.

Впрочем, Катукова там не было - как шёл бой и как погиб Бурда он не видел. Зато очевидцем был Н.К. Попель, член военного совета 1-ой гвардейской танковой армии. Его рассказ уже изобилует подробностями и даже мелкими деталями. Присмотримся к его рассказу. Лейтмотивом версии Попеля могут служит сказанные ему перед боем слова Бурды: "Последнее время брехунов много развелось. Иной приврет, чтобы орден получить, иной - чтобы избежать взыскания, а иной - по привычке, на всякий случай". Запомним эту фразу...

Член военного совета 1-ой гвардейской танковой армии
Николай Попель

Согласно Попелю, накануне последнего боя Бурды, он приехал к нему в бригаду, где и находился до самой гибели комбрига. Однако с первых слов у Попеля неправда: "Назавтра в одиннадцать часов истекал срок ультиматума". Как мы помним, Бурда погиб до того, как образовался Корсунь-Шевченковский котёл. Соответственно ещё не могло быть никакого ультиматума. Окружённая под Корсунем немецкая группировка генерала Штеммерманна получила ультиматум намного позже, 8 февраля 1944. Время на раздумья было дано до 12 часов дня следующего дня - 9 февраля 1944. А, Бурда, как известно, погиб 25 января 1944, за две недели до этого. Когда пишутся мемуары, многое может забыться или перемешаться в памяти, однако две ключевые даты - гибель Бурды и ультиматум автор при желании мог легко проверить. Тем более, что он как раз об этом пишет. В отличие от Катукова Попель постарался ещё более красочно привязать гибель Бурды к грандиозной битве. Но это героические частности, а нас интересует сам бой.

"Вопреки обыкновению, немцы в темноте, под покровом тумана пустили танки. Их встретили на коротких дистанциях "тридцатьчетверки", притаившиеся в засадах. Но огонь из засад на этот раз был малоэффективен. Предрассветный сумрак и белесый туман мешали прицельной стрельбе. Немецкие машины вышли на рубеж, где стояли подбитые "пантеры", и затормозили. В темноте они чувствовали себя неуверенно, боялись оторваться от пехоты". Бурда приказал комбату Федоренко нанести удар в тыл по атаковавшим немцам. Мы видим, что у Бурды есть танки для обороны, но ему мешает туман и предрассветный сумрак. Запомним это. "Но в то время, когда Федоренко оттягивал на себя и подводил под артиллерийский огонь фашистские танки, несколько вражеских машин, возможно заблудившихся, оказались в непосредственной близости от командного пункта". В дом, где находился Попель и Бурда ударил немецкий снаряд и прошёл навылет через две стены. А, дальше вырисовывается что-то невообразимое. Комбриг предстаёт человеком совершенно неуравновешенным и не способным грамотно организовать бой. Бурда вскочил, схватил шлем и кинулся в свой танк. Рядом стоял танк Попеля, но Бурда даже не попросил эту машину в помощь. А, ведь ситуация сложилась критичная, каждый танк на счету. Комбриг ничего не говоря по рации, т.е. не организовывая бой, понёсся через всё село Цыбулев (запомним и это название) в сторону немцев. Попель, по своей инициативе, поехал за ним. Когда член военного совета подъехал к окраине села, к нему подбежал самоходчик и спросил, что ему делать. Попель указал ему направление стрельбы. Очень примечательная деталь. Бурда сломя голову несётся на немцев, при том, что в селе есть даже САУ. Но комбригу не до своих войск! Самоходчикам даёт команды не Бурда, а вообще посторонний командир, который тут оказался вообще случайно. Вот такая организация боя.

Попель продолжил движение вслед Бурде и только тут по рации комбриг поинтересовался, что это за танк едет за ним. А, поинтересоваться раньше какие машины есть в селе и дать им указания он не потрудился...

Тем временем танк Бурды впереди и Т-34 Попеля вышли уже в поле и неслись в сторону врага. "Немецкие машины, прикрываясь огнем, откатывались к югу, надеялись укрыться в роще между Цыбулевом и Монастырищем
Я поднес ко рту микрофон и с неожиданно охвативт шей меня радостью крикнул:
- Добро, Александр Федорович. Не дал в обиду свой капэ.
Ответа не было. Танк Бурды, не отвечая, мчался впереди. Вдруг резко затормозил. Я приказал Коровкииу приблизиться, прикрывая огнем "тридцатьчетверку" командира бригады.
Из переднего люка машины Бурды вывалился механик-водитель. Размахивая руками, он бежал нам навстречу.
Я отбросил верхний люк и услышал:
- Батьку убили!..
На поле рвались редкие снаряды. Но их никто не замечал. Когда мы с Коровкиным поднялись на "тридцатьчетверку" Бурды, из Цыбулева уже подбежали к нам артиллеристы.
Через верхний люк мы осторожно поднимали обмякшее тело командира бригады. Бурда едва слышно хрипло стонал, закусив нижнюю губу. Руки поднимавших его снизу радиста и командира орудия были в крови. Кровь заливала располосованную на животе шинель Бурды.
Откуда-то прибежала медсестра, появились носилки. Их поставили на снег, и снег вокруг стал рыхлым, багровым. Бурда лежал на спине. Изо рта по бледным, утратившим смуглость щекам тоже струилась кровь. Глаза, подернутые влагой, неподвижно смотрели в небо.
Я опустился на колени в тщетном желании что-то услышать от умирающего.
Бурда молчал. И я увидел, как стекленеет на его глазах влага, как сомкнулись губы, намертво спаянные застывшей кровью...
Произошло это через четверть часа после того, как истек срок ультиматума, предъявленного нашим командованием окруженным гитлеровским войскам - в одиннадцать пятнадцать 9 февраля 1944 года".

Итак, мы видим, что Бурда погиб от вторичного осколка не пробитой брони Т-34. Умер на месте. У села Цыбулев. Это село обороняли Т-34, в самом селе находилась артиллерия и САУ. Советских сил хватало, но мешал туман и сумерки. Немецкую атаку отбили. Всё хорошо, но боевого товарища жалко. Рассказы обоих военачальников звучат в унисон и дополняют друг друга, расходясь в незначительных деталях. Впрочем, у Попеля последними словами Бурды не было агитпроповское "Воевать надо учиться, ребята".

Вроде всё понятно до мельчайших деталей. Рассказ интересный. Из него явствует, что Бурда был прекрасным, душевным, принципиальным человеком большого личного мужества, но ... совершенно неуравновешенным командиром в трудную минуту. Среди героических слов и обилия малозначительных деталей так и не появился ответ на главный вопрос - как получилось, так, что немцы вышли на штаб бригады? Это же чрезвычайное происшествие! Ответа нет, но рассказ Попеля, как и рассказ Катукова, чётко наводит на следующую мысль. Да, немцы вышли на штаб бригады, погиб комбриг, но... штаб то Бурды, а Бурда, как мы видим был горяч чрезмерно, соответственно и вопросы к нему. А Бурды уже нет. Мёртвые сраму не имут. И точка. Вот такая вырисовывается исчерпывающая картина, вокруг гибели Александра Бурды. Катуков и Попель это титульные личности в 1-ой гвардейской танковой армии и соответственно именно эта версия многократно публиковалась массовыми тиражами и переводилась на разные языки.

Но мы пойдём дальше.

Современный вид на местность со спуника.

Немцы натсупали со стороны Монастырища.

После войны Цибулев и Ивахны разрослись и соединились практически в один населённый пункт. Раньше это было два отдельных села.

В Лукашовку вышел из под обстрела штаб 64-ой бригады. Там же скончался Александр Бурда.

Ещё одним источником с описанием гибели А.Бурды является книга Ю.А. Жукова "Люди сороковых годов". Автор, основываясь на рассказах очевидцев и сослуживцев, даёт совершенно иные подробности последнего боя Бурды, которые рушат единую версию Катукова и Попеля.

22 января 1944 64-я бригада бригада Бурды, насчитывавшая 12 боеспособных машин, была передислоцирована в район села Ивахны с задачей контратаковать силы немецкой 16 Pz.Div. Противник стремился продвинуться в направлении Цибулев - Зарубенцы. Батальон капитана Федоренко закрепился в Цибулеве, где находилась переправа через реку с тремя специально построенными мостами. Заболоченная пойма реки лишала немцев возможности манёвра на этом участке и вынуждала их действовать прямолинейно. Это облегчало задачу Федоренко обороняться у Цибулева. Штаб бригады разместился в деревне Ивахны.

Оценив ситуацию немцы решили нанести удар на Ивахны и, тем самым, отрезать батальон Федоренко в Цибулеве. Как видим штаб Бурды и он сам находились не в Цибулеве (как у Попеля) и не в Сорока-Лещинцы (как у Катукова), а в Ивахнах. Фактически, на данном участке сложилась угрожающая ситуация для советских сил - батальоны бригады оказались в полуокружении, а немцы действовали очень решительно. Усугублялось это тем, что противник уже реально мог выйти прямо на штаб бригады, со всеми вытекающими последствиями. Бурда это прекрасно понимал и как вспоминал бывший ПНШ бригады Б.Кукушкин : "Подполковник Бурда несколько раз докладывал в штаб корпуса сложившуюся обстановку, просил разрешения сменить командный пункт, но разрешение все не поступало". Это ключевая фраза в вопросе, кто виноват и мы к ней ещё вернёмся. Терялось драгоценное время, когда ещё можно было спокойно отойти. Старшина А. Ф. Оверченко, участник последнего боя Бурды, вспоминал, что немцы: " направляют свои "тигры" и "фердинанды" в обход прямо на нашу деревню, и бьют они уже прямой наводкой. Мы сидим во дворе одной хаты и смотрим. Чем их отразить? Нечем! ". По словам ПНШ Кукушкина: "На командном пункте находились один-единственный танк комбрига, его личная автомашина "М-1", автомашина с радиостанцией, грузовые и штабной автобус, в котором хранилось знамя бригады." Все кто находился при штабе заняли оборону и залегли. Естественно, что серьёзного боя они выдержать не могли.

И тут возникает вопрос, если защищать Ивахны нечем, то зачем там держать штаб бригады? В селе можно оставить хоть какое-то прикрытие, даже самое слабое, но штабу там уже делать было нечего. Его надо было немедленно спасать. Однако командование корпуса совершило грубый тактический просчёт, заранее не отведя войска Бурды с данного участка. Теперь оно проявляло потрясающую нерасторопность, запрещая беззащитному штабу уйти уже прямо из под обстрела. Разберёмся, мог ли Бурда самостоятельно отвести свой штаб без согласования с командованием? В данной ситуации не мог. Бурда получил бестолковый приказ, который обязан был выполнить. Мог ли штаб бригады удержать Ивахны? Однозначно нет. Сотрудникам штаба просто не под силу сдержать танковый натиск. Штаб это мозг бригады, ему жизненно необходимо обеспечить максимально безопасные условия для работы. Иначе нарушается управление войсками. Группа офицеров-штабников перед немецкими танками это просто заветная мечта немецких танкистов. И вскоре, эта мечта стала страшной реальностью.

Пока командование корпусом оценивало обстановку и подбирало новое место для штаба Бурды было потеряно драгоценное время. Каждая минута промедления приближала гибель Бурды.

Наконец, поступил приказ перенести штаб в Лукашовку. Как вспоминал Овчаренко, комбриг Бурда приказал начальнику штаба подполковнику Лебедеву: "Выводите колесные машины на Лукашевку. Взвод комендантской службы и регулировщик ко мне. Я со своей "тридцатьчетверкой" прикрою отход". И тут возникает один из главных вопросов всей этой истории. Когда Бурде предложили отойти вместе со штабом, а не лично в танке прикрывать отход, тот отказался. Такое решение грозило тем, что бригада просто потеряет своего командира в тяжёлый для бригады момент. По всем канонам это было неправильное решение. По-сути это ещё одна мечта немецких танкистов - встретить перед собой единственный танк, в котором сидит большой командир и уничтожить его. Однако Бурда принял именно такое решение. Почему? Прикрыть отход могли и без него, тем более, что так было бы правильней. Однако ответ мы никогда не узнаем. Можно только догадываться, что толкнуло Александра Бурду сесть в танк и самому прикрывать отступление своих же подчинённых. И я рискну сделать предположение. Бурдой двигали не военные мотивы, а личные. Вверенные Бурде батальоны уже были практически окружены, а участок фронта потерян. После захвата Ивахнов немцы выходили на важную переправу через реку Горный Тикич. Его собственный штаб бригады (ни много ни мало, а бригады) оказался под прямым обстрелом противника и досиделся до того, что вместо организованного отступления отход явно напоминал бегство от вражеских танков, которые практически беспрепятственно въехали в его расположение (и как оказалось позже, даже окружили). Причём удастся ли прорыв штабной колонны и какой ценой было на тот момент вопросом очень и очень спорным. Скорее всего, Бурда представил, как он после этого будет выглядеть в глазах бойцов и руководства. Рассказывать начальникам, что это они во всём виноваты? И подчинённым говорить, что не он, а его командиры дали маху? А, он, во время разгрома, как и полагается, рванул в тыл на своей штабной "эмке"? И это на фоне грандиозного наступления, которое началось вчера, 24 января по окружению противника у Корсуня. На следующтий день, 26 января к наступлению должен был присоединиться и 1-й Украинский Фронт Бурды. Немцев громят и окружают, а у него тут... Поэтому Александр Бурда и сел в танк лично прикрывать отход своих подчинённых. Это был сознательный выбор человека и командира, у которого было сильное чувство совести и ответственности. Наверно слишком сильное. В значительной мере вина за разгром бригады Бурды лежала на командовании корпуса, куда входила бригада. Бурда был лишь исполнитель, поставленный в крайне невыгодное положение и если его вина тут есть, то минимальная. Он даже свой собственный штаб не имел возможности увести из под обстрела без приказа сверху.

Последнюю дорогу, по которой можно было отступить, уже перерезали немецкие танки. Чтобы спастись штабным машинам пришлось на большой скорости убегать прямо по полю. Когда из Ивахнов ушёл штаб, Бурда залез в свой танк, комендантский взвод забрался на броню, башню развернули назад и тоже начали отходить. Старшина Овчаренко отметил, что было четырнадцать часов. Т-34 отходил, отстреливаясь, когда в него практически сразу попало три снаряда. Пехота спешилась, а танк Бурды остановился - метрах в восьмистах от немцев. "Вдруг люк открывается, старший лейтенант Самородов кричит: "Оверченко, ко мне! Комбриг ранен..." Мы к танку... А Александр Федорович сам из люка тянется. Бледный, в лице ни кровинки, руками за живот держится, а там - красное. Перевалился через борт и упал, запрокинув руки..." . Бурда получил ранение в живот, кишки вышли наружу, но он оставался в сознании. Подчинённым Бурда приказал вынести его, чтобы его труп, т.е. комбрига, не достался немцам. Старшина Оверченко понёс раненного Бурду, позднее его догнали свои бойцы и понесли вчетвером. Забравшись в ров, группа насчитывала уже три человека, включая Бурду - "остальные отходили с боем к Лукашовке." Немцы продолжали вести огонь, поэтому выбраться с раненным изо рва было не возможно. Понимая безвыходность положения, а также тяжесть своего ранения, Бурда решил застрелиться и попросил, чтобы ему дали оружие. Надежды у этих троих людей уже не было. Внезапно в двухстах метрах появились два танка из 40-й гвардейской бригады. Оверченко под огнём противника догнал один из этих танков и привёл к оврагу, где находился раненный. Бурду положили на танк и поехали в Лукашовку, которая находилась северо-западнее более, чем в 8 километрах. Проехав метров триста машина получила прямое попадание снаряда и остановилась. К счастью танк смог продолжить движение, но раненный уже терял сознание. В пути произошла ещё одна досадная задержка - погода в тот день была ясной, поэтому, впереди дорогу бомбила немецкая авиация. Пришлось переждать в балке. Бурда быстро терял жизненные силы. За это время он успел придти в себя и снова потерять сознание. В итоге танк с раненным на броне наконец добрался до Лукашовки. Комбриг снова очнулся. Однако, когда Бурду готовили к операции, он скончался.

Ночью тело Бурды привезли в Калиновку, а похоронили в Ружине, Винницкой области. Вот такая трагическая история гибели Александра Бурды.

Командующий 16 Pz.Div.Оберст Ханс-Ульрих Бак.
1 февраля 1944 произведён в Генерал-майоры.

Итак, как мы видим, чем выше чины вспоминающих про гибель Бурды, тем больше пафоса и неправды. Что же случилось у села Ивахны? Почему в воспоминаниях начальства столько размытых красочных искажений вместо чёткого рассказа? Почему генералы говорили, что в Бурда был в Цибулеве, а не в Ивахнах? Зачем сочиняли, что это село защищали Т-34, САУ и артиллерия в самом селе? И наконец, выдумали, будто немецкую атаку отбили.

А, случилось вот, что. Измотанная боями Бригада Бурды оказалось в полуокружении перед лицом достаточно сильного и активного противника. 16 Pz.Div. была одной из самых мощных и укомплектованных дивизий на том направлении. С советской стороны командование корпусом не разглядело нависшую угрозу и не предусмотрело каких-либо вариантов на случай того, что случилось в районе Ивахнов. Вместо заблаговременного или хотя бы своевременного отхода в безопасный район, штаб бригады слишком долго ждал, пока вышестоящее командование разберётся, и сообщит, куда можно переехать штабу. Эта губительная задержка привела к тому, что штаб бригады попал под прямой удар, командованию бригады пришлось спасаться бегством из окружения, при этом погиб командир бригады Александр Бурда. После этого немцы отрезали батальон в Цибулеве и вышли к переправе через реку Горный Тикич. Как ни крути, а это было большое ЧП, от которого тень падала прямо на руководство корпусом и опосредованно на командование 1-ой гв. танковой армии. Вот про это и стоило поговорить после войны и разобраться в происшедшем. Однако в высоких мемуарах этот разбор изящно подменили пафосным рассказом о героической гибели Героя Советского Союза Александра Бурды. Чтобы избежать разбора тактического провала авторы воспоминаний активно сыпали на читателей фальшивыми и по сути никому не нужными подробностями последнего боя Бурды, вкладывали в уста умирающего придуманные фразы, меняли даты, выдавали себя за очевидцев и притягивали за уши Корсунь-Шевченковскую операцию, во всём её величии. В общем, сделали всё, чтобы засыпать читателей второстепенной информацией, уведя от главного вопроса.

Воспоминания ветеранов чином пониже уже более честные, поскольку они являлись простыми исполнителями, а не авторами тактических просчётов, которые нужно прикрыть.

Батальон Федоренко попал в окружение в Цибулеве и вырвался оттуда 26 января 1944 около 4 часов дня. В результате этих боёв бригада понесла такие потери, что через три дня её вывели с передовой.

И, наконец, мы подошли к главному - кто был командиром корпуса и что он расскажет о случившемся. Только он может сообщить, как могла произойти такая трагедия и расставить все точки над "ё". В конце концов, он обязан если не оправдаться, то хотя бы дать какое-то логичное объяснение. А объяснять действительно есть что.

Итак. 11-м гвардейским танковым корпусом командовал Гетман Андрей Лаврентьевич. Открыв его воспоминания, мы видим нечто невероятное. Он полностью умолчал о грандиозном ЧП в своём корпусе. У Гетмана нет ни слова о том, что штаб вверенной ему танковой бригады попал под прямой удар, несколько раз просил разрешение на срочный отход, был окружён, огородами бежал в самый последний момент, а комбригу пришлось лично вступить в бой, в котором он трагически и мучительно погиб. Ни слова!

Вот весь его рассказ. "20 января корпус передал свой участок обороны на рубеже Липовец - Ильинцы соединениям 38-й армии. Совершив фланговый марш, он к утру 21 января вышел на рубеж Цибулив - Ивахны, где и занял оборону во взаимодействии с 340-й стрелковой дивизией 40-й армии. И хотя этот рубеж был недостаточно удобным из-за рельефа местности, выбирать было некогда, так как в тот же день нам пришлось вступить в бой с возобновившим атаки противником.

Сосредоточив две танковые и пехотную дивизии, он одновременно повел наступление в двух направлениях - на Ивахны и Цибулив. Главный удар вначале наносился на второй из этих населенных пунктов, обороняемый 40-й гвардейской танковой бригадой полковника Н. Г. Веденичева. Подпустив вражеские машины на близкое расстояние, наши танкисты и артиллеристы расстреливали их в упор.

Оставив на поле боя около 30 подбитых и сожженных танков, гитлеровцы повернули на Ивахны. Здесь их встретили огнем части корпуса и 340-й стрелковой дивизии. Завязался яростный бой, в ходе которого врагу вновь был нанесен тяжелый урон. Только взвод лейтенанта Немычкина уничтожил семь фашистских танков. Однако ценою больших потерь противнику удалось прорваться к Ивахнам и захватить переправу через р. Горный Тикич, отрезав пути отхода части сил корпуса."

Командир корпуса вспоминает про какого-то лейтенанта Немычкина, но, ни слова не говорит о комбриге Бурде. В глаза кидается и то, что в главе, описывающей эти события, НИ РАЗУ не упоминается имя Александра Бурды, будто его там и не было. Полное молчание! Более того, во всей книге А. Л. Гетмана "Танки идут на Берлин" даже имя Александра Бурды не отсутсвует.

Формально 64-я гвардейская танковая бригада не входила в состав 11-го гвардейского (6-го) танкового корпуса Гетмана, она была в армейском подчинении. Однако в середине января 1944 её передали Гетману для усиления. Именно в этом корпусе 64-ю бригаду быстро разгромили. По вине нерасторопности и пассивности командования 11 гв. танкового корпуса погиб комбриг Бурда. Однако командир этого корпуса про такую нерядовую трагедию даже не вспомнил... Впрочем, надо отдать должное Гетману, вопреки рассказам Катукова и Попеля, он честно признал, что под Ивахнами немцев вовсе не остановили, советские войска попали в окружение и была потеряна переправа через Горный Тикич. Другие генералы тут соврали.

Практически все сослуживцы Бурды попытались если не объяснить, то хотя бы героизировать гибель комбрига. Тем примечательней молчание Гетмана, под чьим командованием Бурда трагически погиб.

Закончим рассказ словами старшины Оверченко: "Похоронили его в городе Ружин Винницкой области [полсе войны Житомирская область. прим. автора]. Боярский стоял и плакал. И Попель долго не мог ни слова выговорить - в глазах слезы. Потом все-таки речь произнес, говорил о том, какой это был человек - из простого шахтера в большого командира вырос, и как мы должны хранить его память. На могиле комбрига памятник из гильз и тяжелых снарядов поставили и надпись написали: "Здесь похоронен А. Ф. Бурда. 1911-1944". И улицу в Ружине назвали: "Имени комбрига А. Ф. Бурды..."

Наградной лист на Александра Бурду. В документе подписанном лично Попелем видно, что вопреки его послевоенному рассказу, у Бурды не было в селе никаких сил, кроме его собственного Т-34. Ни артиллерии, ни САУ, ни других танков.